что автором операции по освобождению был не он, а этот выскочка из нацистской клоаки – Корнийчук. Он, Андрей Васильевич, знает, как устранять конкурентов в борьбе за место под Солнцем народной славы. Все было хорошо, ну или почти все, за исключением мелких шероховатостей от которых никто не гарантирован.

И тут вот, на, тебе. Этот звонок из Московии. Аппетит, как и радужное настроение, сдуло будто ветром. Он уже потихоньку начал корить себя за то, что взял трубку. Правду говорят, что «любопытство сгубило кошку». Вот это самое любопытство и подвело его – многоопытного военного чиновника, закаленного в многолетней подковерной борьбе за высший военный пост в стране. Ну, в самом деле, что путного могла сообщить Москва кроме выражения очередной озабоченности по поводу концентрации украинской армии на линии соприкосновения? Это секрет Полишинеля. Делать из этого тайну не имеет никакого смысла, учитывая возможности современной космической разведки. Подкупало другое. Позвони кто-нибудь другой, да, даже сам русский диктатор, он не стал бы с ним разговаривать. О чем толковать с человеком, случайно взобравшемся на обломки бутинского трона? Но позвонил Рудов, с которым они в детстве устраивали мальчишеские шалости в военном городке на территории тогдашней ГДР. Ностальгия? Может быть. Хотя о какой ностальгии могла идти речь, если за сорок лет они так ни разу толком и не общались, за исключением мимолетных встреч на международных конференциях по безопасности? Да. Все-таки это было любопытство. Но, как и всякий порок, любопытство не закончилось ничем хорошим для Андрея Васильевича. И вот, вместо того, чтобы идти на обед, он сидит и яростно ломает в пальцах карандаши, вновь и вновь перебирая в памяти перипетии только что прошедшего разговора. Из этого состояния его вывел телефонный звонок внутренней связи. Угрюмо шевельнул бровью в сторону звонящего аппарата. Звонил начальник Генштаба. Разговаривать не хотелось, но не отвечать на звонок начальника Генштаба во второй раз было бы уже совсем неприличным делом, поэтому вздохнув, министр снял трубку с рычага.

– Слушаю, – по-русски (корчить из себя патриота было не перед кем) и не слишком-то любезно произнес он в трубку.

На том конце провода послышался дробный смешок Корнийчука:

– Я смотрю, Андрей Васильевич, вы не в духах сегодня?!

– С чего это вы взяли Сергей Петрович? – все тем же неласковым тоном ответил он вопросом на вопрос.

– Ну, как же?! Я вам звоню-звоню, а вы трубку не берете, – взялся пояснять свое ясновидение Корнийчук. – Время обеденное, святое, можно сказать, а вас и в столовой нет. До сих пор вы отличались завидной педантичностью в вопросах регулярного приема пищи. Да и сейчас, бурчите, как разбуженный охотниками средь зимы медведь.

– И какой же вы делаете из этого вывод? – опять задетый за живое намеком на его любовь к гастрономии спросил Таран.

– Тут и к бабке не ходи, и так понятно, что вам звонил из Москвы главарь хунты, – опять раскатился Корнийчук неприятным дребезжащим смешком, будто чайная ложка в стакане, стоящем в купе мчащегося поезда.

– А как вы угадали? – неприятно удивился министр проницательности генштабиста. Он реально, при этом, вообразил, что кто-то из связистов, уже успел донести тому информацию о прошедшей беседы с москвичом.

– Да не волнуйтесь, Андрей Василич, нет у меня «крота» в вашем ведомстве, – снова просчитал его мысли Корнийчук. – Просто до того, как позвонить вам он уже отметился сначала у нашего «гаранта», а потом и у меня. Вот я и подумал, что московлянам быть да плыть, вам названивать.

– О-о-о! – не смог скрыть своего искреннего удивления, уязвленный тем, что к нему позвонили только в третью очередь Андрей Васильевич, что говорило об истинном отношении к нему со стороны иностранных политических тяжеловесов. – И позвольте полюбопытствовать, чем же закончились ваши беседы с представителем агрессора?!

– Практически ничем, – успокоил его Сергей Петрович. – Президент, по моей рекомендации, отказался разговаривать с главарем хунты, непризнанным мировой общественностью. Сам я, также не изъявил желания общаться с личностью, легитимность которого ничем не подтверждена. А вот судя по вашему тону, с каким вы встретили меня, ваш разговор с ним состоялся и видимо не принес вам никакого удовлетворения. Я прав?

– Правы, но лишь отчасти. Действительно разговор состоялся, но не с тем о ком вы говорите, – не без злорадства отметил про себя министр. Ему было немного приятно от того, что начальник Генштаба, мнящий себя блестящим аналитиком, тоже иногда ошибается в своих предположениях.

– Вот как?! – удивился Сергей Петрович, не любивший ошибаться даже в мелочах. – И кто тогда из вражеского стана побеспокоил вас?

– Ваш тезка – Сергей Иванович Рудов.

– В-о-о-т, даже как?! – озадаченно протянул автор последнего «блицкрига». – Сам «пруссак» значит отметился?! Ну и ну! И что за срочное дело пригорело у них на конфорках, раз они начали обзванивать всех и вся?

– А вы, Сергей Петрович, зря не стали разговаривать с Афанасьевым, – вежливо, но не без яда в голосе слегка укорил министр генштабиста. – Пренебрегая хоть и неприятным, но весьма информативным разговором, вы очень многое потеряли, смею вас уверить.

– И что же, по-вашему, я потерял такого, о чем можно пожалеть? – уже начиная испытывать раздражение, спросил он у Тарана.

Если кто-то из посторонних сейчас услышал беседу двух высокопоставленных военных чиновников, то у него непременно бы возникла ассоциация с поединком двух супер осторожных фехтовальщиков, сражающихся за золото в финальном поединке. Никто из них не решался сделать решительного выпада, опасаясь нарваться на встречный укол и боясь ненароком показать своему сопернику истинные свои намерения. Вот они и кружили вокруг да около, обмениваясь многозначительными, но ни к чему не обязывающими фразами.

– Хочу вас огорчить, милейший, Сергей Петрович, – решился все-таки нанести первый удар министр от обороны, – ваши далеко идущие стратегические планы, относительно окончательного решения вопроса с мятежом на востоке, уже не секрет для наших врагов.

– Вы хотите сказать, что у них на столе лежат наши оперативные планы на ближайшие несколько дней? – осторожно поинтересовался Корнийчук.

– Как это не прискорбно говорить, но скорее всего, да, – притворно огорчаясь, прошелестел Таран, на расстоянии чувствуя, как сейчас вспотел его визави.

– То есть вы хотите сказать, что все детали плана «Благородная ярость» являются предметом изучения русских генштабистов?

– Ну, может быть и не все детали, но в целом, план и место его осуществления им известны. За дату, правда, не ручаюсь. Но она и нам самим пока неизвестна до тех пор, пока не появится информация о полной готовности к ее проведению.

– Не могли бы вы, Андрей Васильевич, припомнить детали вашей беседы с Рудовым? Что конкретно ему известно об операции? – в голосе Корнийчука, пожалуй, впервые с начала разговора, прозвучали просящие нотки.

– Ему об операции известно все, кроме ее начала, но об этом я уже говорил. Ему известен тип и калибр спецбоеприпасов, место, откуда они передислоцированы и, разумеется, место их применения. А количество данных боеприпасов Москве было известно уже давно, так же как и маркировка. Сведения об этом, наверняка сохранились в архивах минобороны.

– Это точно? А еще что-нибудь?

– Точнее не бывает. Он даже назвал мне населенный пункт, который подвергнется артиллерийской атаке, провоцирующей наши силы к ответным действиям.

– А что-нибудь по поводу наших ответных действий на атаку им известно?

Таран на несколько секунд задумался, припоминая детали, но потом решительно мотнул головой:

– Нет. По поводу этого он ничего такого не говорил, – уверенно произнес он и услышал в ответ облегченный вздох.

– Это всё?

– Да, если не считать угроз, всячески покарать нас в случае, если хоть один волос упадет с головы мирных жителей с нашей стороны и их сепаратистов. Но я слышал вздох облегчения. Позвольте узнать, на чем зиждется ваш неожиданный оптимизм? – в свою очередь поинтересовался Таран.

– Зная психотип «пруссака», можно с большой долей уверенности предположить, что он выложил вам все сведения, коими располагал, – объяснил свою радость Корнийчук.

– То есть вы хотите сказать, что о дальнейшем развитии плана операции он не в курсе? – состорожничал министр, избегая по телефону обсуждать конкретные детали предстоящего мероприятия.

– Да. Они там думают, что мы ограничимся международным скандалом, не переходя в горячую стадию развития событий, –